Терри Пратчетт. "Правда" - цитаты

А теперь - цитаты

О слухах и успешных результатах

―Гномы умеют превращать свинец в золото…
―Наконец слух добрался и до остроконечных ушей самих гномов.
―Что, правда умеем?

―Гномы действительно научились превращать свинец в золото, но весьма непростым способом. Непростой способ отличался от простого лишь тем, что обеспечивал успешный результат.

―Ах, господин де Словв… Торговля горячими сосисками переживает кризис, — пожаловался Достабль.
―Да уж, судя по всему, не сосиской единой мертв человек, — хмыкнул Вильям. Он не смог бы удержаться даже за сто долларов и полное судно фиг.

―Откуда я мог знать, что Дракон Несчастья действительно существует? — попытался оправдаться Достабль.
―Изначально он и не существовал, но потом ты убедил его в этом, — сказал Вильям.

―Тусклая улица была если не мертвой, то серьезно раненной в смысле деловой активности.

―Порой аркканцлер был туп как пробка, но порой демонстрировал очень неприятную для собеседника проницательность.

―Преподавательский состав Угарварда искренне верил в то, что хорошо развитая пронырливость способна заменить менее значимые качества характера, такие как ум, предусмотрительность и воспитанность.

―Карьера военного его также не прельщала. Вильяму претило убивать людей, с которыми он даже не был знаком.
―Поэтому он сказал, что хочет выбрать карьеру писаря. Его отец буквально взорвался. В его личном мирке писари находились всего на одну ступень выше учителей. О боги, они ведь даже не знают, с какой стороны к лошади подходить!

Лорд Витинари и Гьюнон Чудакулли: разговоры о политике

―Это же чрезвычайно опасно! Мне казалось, ты тоже это не одобряешь?
―В широком смысле не одобрял и не одобряю, — подтвердил патриций. — Но долгие годы управления этим городом, ваше преосвященство, научили меня одной очень важной вещи: вулкану тормоза не приделаешь. Иногда разумнее позволить событиям развиваться естественным путем. Вскоре они перестают развиваться и умирают. Так происходит чаще всего.

―Никто и никогда не называл меня деспотом, ваше преосвященство, — отчетливо произнес лорд Витинари.
―По крайней мере, дважды, ха-ха-ха, — решил разрядить обстановку Гьюнон Чудакулли.

―Мои мотивы, как всегда, абсолютно прозрачны.
―Гьюнон подумал, что «абсолютно прозрачны» может означать одно из двух: либо эти самые мотивы видны насквозь, либо их просто нельзя увидеть.

―Короли и правители приходят и уходят, оставляя после себя лишь изваяния в пустыне, а пара молодых людей, скромно трудящихся в своей мастерской, меняет весь мировой уклад.

―Природа правды давно беспокоила Вильяма. Его с детства приучали всегда говорить правду (или, выражаясь иначе, никогда не кривить душой), а от некоторых привычек очень трудно избавиться, особенно если их хорошенько в тебя вколотили. Лорд де Словв руководствовался в жизни пословицей, гласившей: как согнешь ветку, такое дерево и вырастет.

―Поэтому Вильям де Словв всегда говорил правду — в порядке космической самообороны. Для него самая суровая правда была менее суровой, чем самая невинная ложь.

―Некоторые негативные качества, достигая совершенства, перерождаются в самой своей природе. Так и господин Тюльпан превратил собственную ярость в подлинное искусство. Это была не ярость по отношению к. Это была чистая платоническая ярость, поднимающаяся из змеиных глубин души, неиссякаемый фонтан раскаленного докрасна негодования.

―Если его тело и было храмом, то в подвале этого святилища некие странные люди производили странные эксперименты над животными.

/* Сознательные граждане встречаются в любом мире

―Эти люди, где бы ни находились, говорили на одном и том же языке. Выражение «традиционные ценности», к примеру, означало, что «кого-то надо повесить».

―Вильям, мне кажется, Гильдия Граверов хочет обсудить с господином Хорошагорой ряд вопросов, но лично я всегда считал, что мы должны уверенно двигаться в будущее.
―Разумеется, сэр. Очень сложно двигаться в противоположном направлении.

Господин Кноп и Господин Тюльпан - гангстеры с большой буквы

―Не часто приходится смотреть в глаза человеку, который может убить просто потому, что это показалось ему удачной идеей.

―Мы с тобой не какие-нибудь старомодные бакланы, господин Тюльпан. Мы — мыслящие люди. Мы учимся. И учимся быстро.

―Мозг начинает работать намного быстрее, если подозревает, что его вот-вот разрубят пополам.

―Опаснее вампира, помешанного на крови, может быть только вампир, помешанный на чем-то еще.

О природе слов, правде и честности

―Пока правда надевает башмаки, ложь успевает весь мир обежать.

―Однако Вильям умел обращаться со словами. И говорил только правду. Тут, впрочем, следует учитывать: правдивость и честность — не всегда одно и то же.

―Вот они, ключевые слова. Когда человек прибегает к помощи 'совершенно очевидно', это значит, что в их доводах существует солидная брешь и они знают: никакой очевидностью тут далее не пахнет.

―Правда способна прятаться в самых неожиданных местах, и рабами ее могут становиться весьма странные люди.

―Обычным оружием убивают только однажды, а словом убивают снова и снова.

О золоте, готовности к переменам и мнении простых людей

―Гномы только и думают, что о золоте. Так говаривал мой отец.
―В чем-то он прав, — подтвердил Хорошагора, засовывая в ноздри очередную порцию табака. — Но люди ошибаются в одном… Понимаешь ли, если человек думает только о золоте, значит, он скряга. А если гном думает только о золоте, он просто гном.

―Не стоит так волноваться об отце, юноша. Люди с возрастом меняются. Вот моя бабушка раньше считала людей безволосыми медведями. Теперь она так не считает.
―И что заставило ее изменить свое мнение?
―Я бы сказал, что могила.

―Такие фразы, как «мнение простых людей», какими бы невинными и достойными они ни казались, обычно означают лишь одно: кого-то нужно хорошенько выпороть.

―Зато этот свет определенно спугнул тех злодеев, — вмешался Вильям.
―Их спугнул не свет, а наши топоры, — убежденно заявил Хорошагора.
―Скорее ощущение, что верхняя часть твоей головы открылась и прямо тебе в мозг вонзаются сосульки, — возразил Вильям. Хорошагора заморгал.
―Ну хорошо, и это тоже, — согласился он, вытирая пот со лба. — Ты здорово умеешь обращаться со словами.

―Какой странный поступок совершил Витинари непосредственно перед… происшествием? — спросил Вильям так тихо, чтобы его услышал только Ваймс.
―Ваймс даже глазом не моргнул. Но через мгновение он положил на стол дубинку со стуком, который в полной тишине прозвучал неестественно громко.
―А теперь ты положи на стол свой блокнот, — спокойно предложил он. — Только ты и я. Обойдемся без… столкновений символов.
―На сей раз Вильям понял, где проходит путь мудрости. Он положил на стол блокнот.

―Господин Кноп вздрогнул, потом одернул пиджак и оглядел господина Тюльпана с головы до ног.
―И приведи одежду в подарок, хорошо? Послушай, из тебя уже дуст сыплется.
―Ничего страшного, — успокоил господин Тюльпан. — Зато уши всегда торчком. И хвост дубинкой.

―Похоже, пара малышей таки погибла, — сообщил он. — Может, сделать им искусственное дыхание? Изо рта в пасть?
―Конечно нет, Генри, — возразил Человек-Утка. — Ты что, про гигиену не слышал?
―Про какую еще гиену?
―К собакам нельзя прикасаться губами! — воскликнул Человек-Утка. — Они могут подхватить какую-нибудь заразу!

―А ты… знаешь… куда нам идти?
―Я — гном. Мы под землей. Гном. Под землей. Повтори-ка свой вопрос.

Допрос третьей степени

―Вильям придвинул стул, сел на него верхом и положил руки на спинку.
―Итак, господин Достабль, выкладывай все. Когда именно ты начал гадить в фонтан правды?

―О, — вздохнул Достабль. — Ну и… что мне предстоит продавать?
―Пустое место, — сказала Сахарисса. Достабль снова просиял.
―Просто пустое место? То есть пустоту? О, это я умею. Вы мне деньги, а я вам — ничего, это по-моему! — Он снова печально покачал головой. — А вот когда я пытаюсь продавать что-нибудь существенное, все сразу начинает идти наперекосяк.

Сэм Ваймс столкнулся с неприятной проблемой свободы слова

―Значит, я запрещу ему записывать!
―Каким образом, сэр?
―Его вопрос несколько поумерил пыл Ваймса.
―Хочешь сказать, я, главнокомандующий Стражей, не могу запретить какому-то му… идиоту записывать все, что ему заблагорассудится?
―О, конечно можете, сэр. Но я не уверен, что вы можете запретить ему записать то, что вы запретили ему записывать, — сказал Моркоу.

―Тут замешана политика. Очевидно, он намеревается вернуться к ценностям и традициям, которые сделали наш город великим, сэр.
―А он вообще знает, какими были эти ценности и традиции? — в ужасе спросил Ваймс.

Господин Кноп и господин Тюльпан - лебединая песня

―Вероятно, на столе господина Кривса тоже была установлена какая-то кнопка, потому что дверь в кабинет вдруг распахнулась и туда ворвались двое мужчин, один из которых был вооружен двумя длинными ножами, а другой — арбалетом, но уже настоящим.
―Это было ужасно. В смысле, то, что сделал с ними господин Тюльпан.

―За последние несколько сотен лет господину Кривсу приходилось побывать в самых разных ситуациях, в том числе и самых опасных, но опаснее господина Кнопа с ним еще никогда никого не случалось. А также более психически неуравновешенного.

―Как известно, лучшие друзья гномов — это драгоценные камни. Не считая золота, разумеется.

―А ТЕПЕРЬ Я ДОЛЖЕН ТЕБЯ ОСТАВИТЬ…
―Хорошая у тебя коса, — медленно, с трудом произнес господин Тюльпан. — Ни разу не видел такой изумительной работы по серебру.

―Господин Кноп чувствовал себя совершенно спокойным. В горах безумия плато здравости — крайне редкое явление.

―Разве ты не согласен, что пора выбрать правителя, который прислушивался бы к мнению людей?
―Возможно. Но о каких конкретно людях ты говоришь?

―Когда подбрасываешь что-нибудь вверх, всегда сначала подумай, куда оно потом упадет…

―Он что, может…
―Да, милорд, может, — перебил господин Кривс. — Боюсь, что может. Свобода речи — эта древняя и славная анк-морпоркская традиция.
―О боги, неужели?

Лорд Витинари делится с Вильямом словами мудрости

―Гм. Интересно. Я не мог не заметить, что в головы умных и образованных людей, стоит им только собраться вместе, — людям, разумеется, не головам, — частенько приходят весьма глупые мысли, — промолвил лорд Витинари. И смерил Вильяма взглядом, в котором отчетливо говорилось: «Я могу прочесть твои мысли, даже отпечатанные самым мелким шрифтом», после чего снова оглядел отпечатный цех.

―Все расположенное задом наперед куда проще понять, если поставить еще и с ног на голову, — объяснил лорд Витинари, рассеянно постукивая себя по подбородку серебряным набалдашником трости. — Как в жизни, так и в политике.

―Подкупить? — переспросил Витинари. — Глубокоуважаемый сэр, я не решился бы дать тебе даже пенни, особенно после того, как узнал, что ты способен сделать бесплатно.

―Ну а госпожа Король… Остается только надеяться, что приступы снобизма не влекут за собой летального исхода.

―В свою очередь, — промолвил патриций, — я прошу тебя не раздражать лишний раз командора Ваймса. — Он откашлялся. — Без особой необходимости.

―Всякого рода договоры — первый шаг к деспотизму и тирании. А свободные люди должны тянуть в разные стороны.

Правду - не задушишь. Она очень, очень юркая ;)

―А за ее спиной огромная черная отпечатная машина-вампир ждала, когда ее покормят, после чего в ночной темноте она оживет во имя утреннего света. Эта машина разрубала сложности мира на маленькие истории и всегда была голодна.

―Ничто не обязано быть правдивым вечно. Лишь столько, сколько необходимо, если говорить правду.

Конец