"Побег из Шоушенка" - цитаты

А теперь - цитаты

―"Я скорее увижусь с тобой в аду, чем в Рино!". Так вы сказали, мистер Дюфрейн, согласно показаниям ваших соседей.

―Вам это кажется фантастическим совпадением, мистер Дюфрейн, как и мне?
―Да, кажется.

―Эй, Ред! Ну как?
―День новый, дерьмо старое.

―Я прямо как универсальный магазин. Поэтому когда Энди Дюфрейн в сорок девятом году подошел ко мне и попросил тайком доставить ему в тюрьму Риту Хейворт, я ему ответил "Без проблем".

―Должен признаться, поначалу Энди не произвел на меня особого впечатления. Казалось, что его сдует первый же порыв ветра. Таким он показался мне вначале.

―Правило номер один - не богохульствовать. Я не позволю в моей тюрьме поминать имя Господне всуе.

―Вы будете есть, когда мы вам скажем. Будете срать, когда мы вам скажем. И ссать будете, когда мы вам скажем. Понял меня, ты, жалкий сукин сын?

―Я верю в две вещи, в дисциплину и в Библию. Мы подарим их вам. Поверьте в Господа. Вы принадлежите мне. Добро пожаловать в Шоушенк.

―Первая ночь тяжелее всего, это точно.

―Большинство новичков в первую ночь готовы сойти с ума. Кто-то обязательно начинает плакать. Так бывает каждый раз. Есть лишь один вопрос - кто это будет. Пожалуй, это хороший повод для ставки. Я поставил на Энди Дюфрейна...

―Я хочу домой! Мне здесь не место! Я хочу к маме!
―Имел я твою маму! Она так себе!

―Господи, это что за веселье?
―Он помянул Господа всуе, я скажу директору.

―Пожалуйста, я не должен быть здесь. Только не я!
―Я не буду считать до трех. Даже до одного. Или ты заткнешься, или я спою тебе колыбельную.

―Если до конца ночи здесь хотя бы мышь пернет, клянусь Богом и его сынком Иисусом, я вас всех отправлю в лазарет, всех до последнего. Понятно?

―Первая ночь Энди Дюфрейна в тюрьме обошлась мне в две пачки сигарет. Он не издал ни звука.

―Джейк благодарит тебя. Он выпал из гнезда возле мастерской. Я о нем буду заботиться, пока он не научится летать.

―Эй, к тебе уже подваливали? Кто-нибудь приставал? Здесь всем нужны друзья. Я могу быть твоим другом. Недотрога. Это я люблю..

―Здесь виновных нет. Ты не знал? Хейвуд, ты за что сидишь?
―Ни за что! Адвокат меня поимел.

―Если бы ты попросил зубную щетку, я просто назвал бы цену. Но ведь зубной щеткой никого не убьешь, не так ли?

―Ходят слухи. Сестры положили на тебя глаз. В особенности Боггз.
―Навряд ли стоит объяснять им, что я не гомосексуалист?
―Они тоже. Главное - быть человеком. В отличие от них, Быки берут насильно.

―Спасибо за совет.
―Он бесплатный.

―Рыжий. Почему тебя так зовут?
―Может, потому, что я ирландец.

―Энди был прав. Я, наконец, понял его юмор. Человеку понадобится лет шестьсот, чтобы проделать тоннель такой штукой.

―Хотел бы я вам сказать, что Энди сражался, и сестры от него отстали. Хотел бы я вам это сказать, но тюрьма не сказочный мир. Он так и не сказал, кто это был. Но все знали.

―Тюремная жизнь состоит из рутины. И только из рутины.

―Ну надо же! Среди тех, кого назвали, оказались я и мои друзья. И всего за пачку курева с носа. Конечно, свои двадцать процентов я получил.

―Тридцать пять тысяч. Вот сколько он мне оставил.
―Черт, это здорово! Все равно, что выиграть на скачках, да?
―Тупица! Как ты думаешь, что сделает правительство? Откусит от моей задници большой сочный кусок!
―Бедный Байрон. Какая неудача. Очень жаль.
―Некоторым людям очень не везет.

―Дядя Сэм лезет к тебе под рубашку и доит тебя, пока соски не посинеют.

―Мистер Хедли, вы доверяете своей жене?
―Очень смешно. А без зубов ты будешь еще смешнее.
―Как вы думаете, она может провернуть схему у вас за спиной?
―Ну все, отойди, Март. С ним происходит несчастный случай!

―Можете сказать, что так он хотел выслужиться перед охраной. Или обзавестись друзьями среди нас, заключенных. Я же думаю, что он сделал это, чтобы снова почувствовать себя нормальным, хоть ненадолго.

―Невиновен?
―В Шоушенке невиновных нет...

―Как я понял, ты здесь все достаешь.
―Иногда я добываю кое-какие вещи. Чего тебе?
―Риту Хейворт.

―Это займет пару недель.
―Недель?
―Ну да, Энди, не прячется же она у меня в штанах, к сожалению. Но я ее достану. Успокойся.

―То, что ты засунешь мне в рот - ты потеряешь.
―Нет, ты не понял. Сделаешь это - и я всажу восемь дюймов стали тебе в ухо.
―Ладно, только знай, что серьезная травма мозга вызывает у жертвы сильное сжатие челюстей. Я слышал, что рефлекс так силен, что потом человеку зубы разжимают ломом.

―Я рад, что ты читаешь ее. Есть любимый стих?
―"Итак, бодрствуйте, ибо не знаете, когда придет хозяин дома..."

―В ней кроется спасение.
―Да, сэр..

―Тебе нравится стирать белье?
―Нет, сэр, не особенно.

―Заводишь друзей, Энди?
―Вряд ли друзей. Я убийца, дающий ценные финансовые советы. Полезный ручной зверек, не более того.

―Сынок, сынок, сынок... При мне здесь сменилось шесть директоров, и я уже познал непреложную вселенскую истину. Нет среди этих сволочей такого, который не напряжется, как пружина, когда ты попросишь у него деньги.

―Но я вам говорю, эти стены хитрые. Сначала ты их ненавидишь, потом привыкаешь к ним. Со временем ты начинаешь полагаться на них. Так ты привыкаешь.

―Я в детстве однажды видел автомобиль. Теперь они повсюду.

―Наверное, я уже стар для всей этой ерунды. Мне здесь не нравится. Я устал постоянно бояться. Я решил уйти. Вряд ли кто-то поднимет шум из-за какого-то старого жулика.

―Здесь был Брукс.

―Поздравляю, Энди.
―Да. На это ушло шесть лет. Теперь буду писать по два письма в неделю.

―Я до сих пор не знаю, о чем пели те две итальянки. Кое о чем лучше молчать. Мне хочется думать, что они пели о чем-то столь прекрасным, что это не выразить словами, и от этого у тебя болит сердце. Говорю вам, эти голоса парили там, куда никто не смеет забираться в своих мечтах, словно какая-то красивая птица залетела в нашу клетушку и заставила эти стены исчезнуть. И на какое-то мгновение каждый обитатель Шоушенка почувствовал себя свободным человеком.

―"Граф Монте-Криско".
―Кристо, тупой кретин.
―Автор Александре Дюмас. Тупой осел.
―Тупой осел? Дюма!

―Знаешь, о чем она? Тебе понравится. Там бегут из тюрьмы.
―Значит, и ее в раздел "Образование", да?

―Будь я проклят! Я сказал, что ты молодец? Черт, да ты Рембрандт!
―Знаешь, забавно, на воле я был честным до мозга костей. Чтобы стать жуликом, мне пришлось сесть в тюрьму.

―Здесь от этого нет проку.
―Здесь от этого огромный прок. Тебе это нужно, чтобы не забыть.
―Не забыть?
―Не забыть, что в мире есть места, не высеченные из камня. Что у тебя есть то, до чего им не добраться. То, что они не тронут. Это только твое, понимаешь. Ничье больше. Только твое.
―О чем ты говоришь?
―О надежде.
―Надежда. Вот что я тебе скажу, мой друг. Надежда - опасная штука. Надежда сводит человека с ума. В тюрьме она ни к чему. Советую привыкнуть к этой мысли.
―Как Брукс?

―За что сидишь?
―Я? Меня адвокат поимел. Здесь виновных нет, а ты не знал?

―Это не делает тебя убийцей. Плохим мужем - возможно.

―Ты знаешь, что мексиканцы говорят об океане?
―Нет.
―Что у него нет памяти.

―Наверное, все сводится к простому выбору. Начни жить - или начни умирать.

―Найдите его. Не завтра, не послезавтрака, сейчас!

―Геология - наука об упорстве и времени. Больше ничего и не нужно. Упорство и время. Это и большой плакат.

―Энди полз к свободе пятьсот метров по такой вони, что я и вообразить ее себе не могу. Или просто не хочу.

―В то утро мистер Стивенс посетил около дюжины портлендских банков. В итоге она забрал из города больше трехсот семидесяти тысяч денег, принадлежащих директору Нортону. Жалование за девятнадцать лет.

―Дорогой директор, вы были правы, спасение кроется в ней. Энди Дюфрейн.

―Мне хочется думать, что в последний момент в его мозгу, кроме пули, пронеслась мысль "Как же Энди Дюфрейн его так обставил"?

―Энди Дюфрейн прополз по реке дерьма и выбрался из нее чистым. Энди Дюфрейн едет к Тихому океану.

―Сорок лет я спрашивал рарешения, чтобы сходить в туалет. Без этого я не выдавлю из себя ни капли.

―Дорогой Рэд! Если ты это читаешь - значит, ты вышел. Если ты зашел так далеко, может, ты зайдешь еще дальше?

―Начни жить или начни умирать. Верно сказано.

―Я так возбужден, что мне не сидится на месте. А мысли не держатся в голове. Думаю, так может чувствовать себя только свободный человек. Свободный человек в начале длинного пути, конец которого не ясен.

―Я надеюсь, что Тихий океан такой же голубой, каким он мне снился. Я надеюсь.